Ты пьешь из бутылки неразбавленный виски и начинаешь кашлять. Никто не запрещал, но, в то же время, и не разрешал нам пить столько высоко градусные напитки. Я сижу на ковре, прислонившись спиной к кровати, и по глотку отправляю в себя черный кофе без сахара, щедро разбавленный дорогим коньяком. У нашего молчания горький вкус. У нашей близости… закончился запас тепла. У нашего заводного веселья… сели батарейки.
Я допиваю кофе и тупо рассматриваю черные остатки на дне.
- Каору, а ты умеешь гадать на кофейной гуще?
Брат смотрит на мою чашку потом на свою наполовину выпитую бутылку, немного пьяно улыбается и отрицательно качает головой.
- Только не говори, что ты в это веришь… Хикару, - он пожимает плечами и, сделав еще один глоток, смешно морщит нос, но, все же, глотает виски. - Все будет хорошо.… Все будет хорошо…
Его голосу не хватает уверенности. Каору осторожно ставит недопитую бутылку на столик рядом с креслом и обнимает меня. Его плечи дрожат, его руки вцепляются в мою футболку, и мой брат начинает плакать. Все о чем я думаю в этот момент - как бы не разлить остатки воды на дне чашки - и о том, что хорошо, что он все-таки не смотрит на меня, а плачет, уткнувшись лицом в мою грудь. Отставив чашку подальше, одной рукой прижимаю его к себе, пальцы гладят ярко-рыжие волосы. Я не знаю, что ему сказать. Я не умею утешать, но между нами этого и не нужно. Достаточно того, что я чувствую его дыхание на шее. Он подымает голову и смотрит на меня заплаканными глазами. Черные точки зрачков нервно подергиваются, плавают, не фиксируясь в абстрактной структуре зеленного окраса - сетчатке глаз. Лязг железных зубцов капкана… Я не могу отвести взгляда от его лица и не могу отодвинуться. Провожу руками по контору скул, беру лицо Каору в ладони. Он начинает дышать чуть чаще. Горячее дыхание обжигает мои руки. Черт меня побери, я должен… должен отодвинутся. Он пьян… Я пьян от его взгляда. Меня трясет от исходящих от Каору волн желания, восхищения, страсти и… любви.
- Поцелуй меня, Хикару… - так тихо, что слов почти неслышно.
Вместо многоточия на выдохе, можно поставить «пожалуйста». Но у брата нет необходимости просить меня, один его взгляд и я сделаю все что угодно. Все еще держа его лицо в ладонях, осторожно касаюсь губами его губ и поспешно отодвигаюсь, убирая руки. Каору закрывает глаза, разочарованно стонет, и, резко обняв меня за шею держа одной рукой за затылок так, что даже если я захочу, не смогу увернуться, брат впивается в мои губы. Несколько торопливых поцелуев и его язык скользит внутрь, пальцы расстегивают мои джинсы. Отвечаю на поцелуй, ничего не могу поделать - его губы слишком сладкие, я слишком долго себя сдерживал. Изнывал от пытки, от желания прикоснуться к нему, но не мог. Много-много ночей подряд в почти давящей тишине. Не спать. Всматриваться то в потолок, то в окно на звездное небо. Главное - не поворачивать голову, не пожирать взглядом его тело. А потом немного уступить своей слабости и глянуть на брата, чтобы наткнуться на его внимательный взгляд, слегка блестящих в темноте глаз. Перестать дышать на несколько секунд и поймать в ответ его многозначительную улыбку.
Каору откидывается назад и тянет меня за собой. Дрожащими руками расстегиваю его рубашку и, наклонившись, провожу языком вдоль его тела. Кусаю за соски и прижимаю его руки к ковру. В этом есть что-то извращенно-неправильное и, одновременно, безумно притягательное. Глядя на него, я вижу себя, свою слабость перед ним, свое дьявольское рыжеволосое искушение. Иногда мне кажется, что если я к нему прикоснусь, то натолкнусь, всего лишь, на холод зеркальной поверхности. Иногда мне снятся такие сны. Тогда я просыпаюсь от собственного крика, и брат держит меня за руку, пока я опять не проваливаюсь в свой беспокойный сон. Осторожно целую его губы, нежно, аккуратно. Отпускаю его руки, и спина почти сразу начинает гореть от царапин. Ловлю губами свое имя, глотаю его, постанываю и прижимаюсь к нему сильнее. Каору, расстегивает мои штаны и начинает их снимать.
- Хикару, мне неудобно… разденься.
Нехотя отодвигаюсь в сторону и стягиваю джинсы вместе с нижним бельем, помогаю раздеться младшему брату. Провожу рукой по его бедру и задумчиво улыбаюсь. Наши руки переплетаются, и я неожиданно оказываюсь прижатым к ковру его телом. Каору кусает меня за губы и, раздвинув мне ноги коленом, резко входит. Мои глаза расширяются и наполняются слезами… Громкий вскрик. Я держу его за плечи и инстинктивно пытаюсь отодвинуться.
- Прости, Хикару, - брат нежно целует мою шею. – Прости, прости,…прости,… но я так сильно хочу тебя.
Его голос чуть хриплый и постоянно срывается на стоны. Конечно, я его прощаю. А что мне еще остается?
- Я тоже хочу тебя, - закусываю губу до крови только чтобы не кричать.
Обхватываю его бедра ногами и пытаюсь сосредоточиться на собственной боли, которой все же намного меньше, чем удовольствия. Я мазохист, я себя наказываю. Я не должен был к нему прикасаться, пусть даже я люблю его, а он любит меня. Я помешался на этой мысли, и иногда мне кажется, что она доведет меня до безумия. Перестаю себя сдерживать и кричу, метаясь под ним, выгибаясь и целуя в губы, глажу его лицо.
Мы лежим в темноте. Каору, положив голову мне на грудь, рассеянно водит пальцем по моей ладони. Я сжимаю пальцы и держу его за руку. Закрываю глаза и благодарю эту тьму: можно не смотреть на него и не испытывать выжигающий стыд после произошедшего. Я чуть пошевелился, и младший близнец подняв голову, сонно посмотрел на меня.
- Давай ляжем на кровать?
Он так же сонно кивает, нехотя встает с меня, и падает на кровать, закутываясь в одеяло.
- Ты идешь?
- Да… чуть позже…
Тело немного болит. С трудом, я дохожу до ванной и, включив ледяную воду, ожесточенно умываюсь. Немного постояв, держась за раковину и, глядя, как капли с моего лица, падают на белый кафель, вытираюсь и иду в комнату. Каору спит, положив руку под голову. Лунный свет падает на его лицо, и кожа кажется призрачной, а он сам ненастоящим. Говорят, когда увидишь своего двойника, то ждет неминуемая смерть. Может, я уже умер?.. Подхожу к окну и, пару секунд посмотрев на звездное небо, резко задергиваю шторы. В темноте, стою, судорожно сжимая ткань в руках, и, вздохнув, нехотя ее отпускаю. Ложусь на кровать подальше от брата и, заложив руки за голову, гипнотизирую взглядом пространство.
«Ну что… сегодня опять без сна. Нэ, Хикару-кун?»…
На ощупь беру фотографию с тумбочки и, хотя не могу видеть изображения, я знаю, что там мы втроем. Я, Каору и мать.
- Спокойной ночи, мама.
Спокойно ночи твоему пеплу, удушающему запаху цветов, скорбным лицам родственников, молитвам и словам. Спокойно ночи, брат. Я осторожно ставлю фотографию на место и закрываю глаза.

Источник: http://www.diary.ru/~sakurakiss/p98156813.htm#more1