Ваза… прекрасна, хрупка, холодна, с одним и тем же узором испокон веков. Даже когда её разобьет непослушный ребенок, осколки фарфора не изменят цвет. Если их собрать, они покажут все ту же картину, которую изобразил художник одиноким вечером. В ней его душа. Она будет жить вечно и в осколках, и если про вазу забудут.

Кучики Бьякуя напоминал эту вазу. Он был всегда холоден, в нем было лишь то, что в него заложили при творении. Картина прихода и ухода Бьякуи была всегда одной и той же. Он - бедный мальчишка, который спрятался под фарфоровой маской - позволил своему настоящему лицу показаться лишь на мгновение, когда надо было защитить Рукию. Сестру любимой. Он не может потерять последнюю зацепку, он не может не помнить Хисану. Он слишком многое позволил себе потерять… Ради чего? Ради соблюдения законов? Боже, когда же он стал настолько правильным? До сих пор в нем жил вспыльчивый мальчишка, который хотел сражаться, но не был силен, ибо был глуп. Но глупость сменилась опытом, а желание сражаться - желанием навести полнейший порядок в Обществе Душ.

В последние дни Бьякуя заметил, что полуночные прогулки все сильнее затягивают его, а свет луны завораживает. Только при нем он мог снять фарфоровую маску, улыбнуться давно позабытой детской улыбкой и насладиться моментом. Увы, Кучики-сан всегда должен быть начеку, ибо если кто-то увидит его таким - ваза разобьется на тысячи осколков. Опора старших и авторитет новых поколений будут разрушены лишь взглядом. Нет, он не позволит, чтобы его лицо стало другим, потому что… Хотя бы потому, что он не представляет как это - быть со всеми наравне. Он из клана Кучики, он должен быть выше всех, он должен соблюдать законы, он должен оставаться примером. В один из таких вечеров, когда луна была поистине прекрасна, а Бьякуя не пожалел сил, чтобы встретить её на залитой светом лесной поляне, сзади треснуло несколько веток, пропускающих фигуру впечатляющих размеров. Даже если бы пришедший не задевал листву, Кучики все равно знал бы, что к нему приближаются. Откуда? Взять хотя бы тот факт, что бревно, на котором сидел Бьякуя, тревожно подрагивало от каждого шага.

- И что тут делает капитан шестого отряда, позволю себе поинтересоваться, - выплюнул Зараки Кенпачи. - Особенно в таком месте?

Бьякуя с видом какого-то неосязаемого превосходства соизволил повернуться к капитану одиннадцатого отряда. Тяжелый взгляд внезапно упал на плечи Зараки, на что тот ответил лишь оскалом. Его мало интересовал этот бесчувственный кусок льда, так трясущийся за свои законы. "Свобода действий, свобода сил, свобода мнения - все это должно даваться, только когда шинигами заслужит этого, заслужит уважения, а им подается почти все сразу на блюдечке" - так и думал Кенпачи, обводя взглядом поляну. Получилось не слишком благоприятно, раз живой холодильник рядом. Но Зараки был капитаном, а капитанам, как он считал, дозволено все. Достав из-за пазухи небольшой кувшинчик с саке, Зараки уселся на то же бревно и почти по-дружески протянул его Кучики:

- Хлебнешь?

Бьякуя чуть нахмурил брови, но кувшин принял. Что-то внутри говорило, что сидеть ночью рядом с Зараки - плохая примета. Чуть отхлебнув, он безразлично протянул саке обратно.

- Я удостоен такой чести видеть вас при такой луне - неразборчиво, но с явным сарказмом прошипел Кучики, хмуро глядя на капитана - По какому поводу?

- Что это за "вы"? Кучики, ты свинья, раз даже с глазу на глаз показываешь свое ничтожное достоинство. - Почти добродушно промурлыкал Кенпачи, ухитряясь в середине фразы сделать пару приличных глотков.

Бьякуя недовольно стиснул зубы и перевел взгляд на луну. Хотелось остаться одному, подставить лицо всевидящей луне, погреться в её лучах… Но это невозможно, потому что Зараки по прежнему сидел рядом и не сводил с него напористого взгляда.

- Что тебе понадобилось здесь? - взгляд Бьякуи до сих пор был прикован к белоснежному диску. Уж лучше это, чем созерцать безобразное лицо Кенпачи.

Зараки ухмыльнулся. Ситуация чертовски веселила. Когда еще, если не сейчас? Сколько времени ждать? Сколько еще десятилетий ему злобным взглядом буравить аристократа? Он не может быть воином. Быть бойцом и воином - две совершенно разные вещи. Стать бойцом можно в любых условиях, для этого хватит и одного удара. Быть воином - не значит просто доказывать свое превосходство. Надо быть сильным и не проигрывать, во что бы то ни стало. Выхватив у Кенпачи полупустой кувшин, Бьякуя нервно опрокинул его в рот и тут же об это пожалел: саке обожгло горло и отдалось приглушенным свистом в голове. Стиснув зубы, капитан еле-еле сдержался, чтобы не закашляться, как делают не умеющие пить. Чуть погодя он подумал, что Ренжи может пить эту гадость литрами и все равно писать отчеты. А у нашего Кучики-тайчо поляна успела проплыть перед глазами раз пятнадцать, прежде чем чья-то тяжелая рука упала ему на плечо.

- У меня к тебе дело, - Кенпачи ухмыльнулся и, подняв за шиворот ничего не понимающего в эти секунды Бьякую, отпихнул его на край поляны. Кучики печальным взглядом скользнул по луне, будто желая запомнить её надолго.

- Мы будем драться, аристократишка, - выплюнул Зараки, доставая зампакто. - Мы посмотрим, кто сильнее.

- Разлетись, Сенбонсакура – рука, держащая зампакто, не дрожала, не пыталась уйти куда-то в сторону.

Еще мгновение и тысяча клинков, напоминающих лепестки сакуры, летели на противника. Они атаковали его со всех сторон, и даже сила Зараки Кенпачи не смогла полностью отразить атаку. Он был силен и не чувствовал боль, но столь громоздкое тело не может передвигаться со скоростью Сенбонсакуры. Капитан одиннадцатого отряда отлетел на другой конец поляны, но тут же вскочив на ноги, понесся в сторону Кучики-тайчо. Бьякуя сосредоточенно сжал появившийся зампакто. Приемы Зараки были просты, в них не было ничего хитрого. Единственное что в них было - сила, несущаяся на соперника, сокрушающая его при первом же ударе. Надо лишь отвести удар в сторону, перенаправить силы в другую точку.

- Я победитель! Ты! ТЫ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ БЫТЬ СИЛЬНЕЕ МЕНЯ! - опьяненный Зараки захохотал и нанес подряд несколько ударов наотмашь.

Кучики мог отразить эти атаки даже с прикрытыми от усталости глазами. Слишком просто, без каких-либо техник, без души. Душа. Что он может знать о ней? Проведя клинком по шее капитана одиннадцатого отряда, аристократ отошел в сторону.

- Мне не интересно с тобой развлекаться, - пробормотал он, двигаясь к бревну.

- Ты будешь со мной сражаться! Слышишь?! - рявкнул Зараки, приближаясь к Бьякуе.

Кучики остановился, но и не подумал оборачиваться. Всего лишь один из способов показать, что ты стоишь выше:

- Если хочешь, то бей в спину. Большего ты не достоин.

Капитан шестого отряда чуть неуклюже сел на привычное место и снова наблюдает за луной. Само существование Зараки Кенпачи отрицалось его сознанием. Он никто. Он не думает, не решает что-то, его судья - сила. Победителей не судят. Бьякуя вспоминает о существовании капитана одиннадцатого отряда, когда чувствует прикосновение стали к щеке. Рука хватает его за плечо и разворачивает к себе.

- Я тут самый сильный! И я не позволю тебе насмехаться надо мною! - почти рычит Зараки, дыша на аристократа перегаром.

Бьякуя попытался отстраниться, упираясь тонкими руками в грудь Кенпачи, что окончательно вывело того из себя. Он подтянул лицо Кучики к своему и впился в губы аристократа. Бьякуя неосознанно рванулся в сторону, но, находясь в объятьях Зараки, вырваться сложно. Слишком сложно для хрупкого аристократа. Капитан одиннадцатого отряда подобно подрубленному дереву упал на землю, крепко держа Кучики-тайчо. Бьякуя в ярости хотел уже надавать наглецу пощечин, чтобы родная мать не узнала, на что Зараки отреагировал неожиданно:

- Значит, наш прославленный капитан Кучики на самом деле баба, чтобы пощечины давать? - хмыкнул он, наблюдая за взметнувшейся вверх рукой аристократа.

Бьякуя злостно покраснел и снова попытался вырваться из хватки обезумевшего от выпивки капитана. Зараки наблюдал за этим с неприкрытым удовольствием: забавный у него противник. Держа одной рукой хрупкое тело Кучики, Зараки свободной рукой провел по его волосам, чтобы спуститься по лицу и, размотав проклятый шарф, перейти на беззащитную шею. Кучики прикусил губу и подался телом вперед, будто желая обнять капитана одиннадцатого отряда.

- Просто не можешь быть сильнее меня, - выдыхал Зараки ему в шею.

Бьякуя прикрыл глаза, ощущая, как его чувства пьяно плещутся в сознании, оставляя после себя лишь некий осадок. Он скинул с себя руку Кенпачи и приподнялся над ним, будто обдумывая уйти ему или остаться. Сомнения ушли с лица Кучики, и он величественно склонился над Зараки, весело сверкая глазами.
Лунный свет заливал обезображенное в битвах лицо капитана одиннадцатого отряда, делая его похожим на восковую маску.

- Перестань из себя корчить главного, иначе я встану в позу, - из уст Кенпачи это звучало устрашающе. Бьякуя одарил его своей холодной улыбкой. Неандерталец в обличии капитана.

Тем временем вышеупомянутый неандерталец с неистовым взглядом сорвал хаори. Кенсейкан Бьякуя решил снять сам, боясь за его сохранность. Одежда попадала на землю, обнажая тело капитана Кучики, такое же хрупкое и изящное, как и его лицо. Бьякуя внутренне содрогался даже при мысли, что его лапают чужие руки в самых потаенных местах, но ощущения были совершенно иными. Нельзя ли просто наслаждаться чужим теплом? Нельзя ли просто отдаться порыву? Зачем понимать, что этот человек - капитан одиннадцатого отряда, вечно сумасшедший вояка?
Кенпачи в свою очередь тоже вел себя довольно-таки странновато: на лице появилась тщательно скрываемая нежность, сумасшествие ушло вглубь, оставив после себя лишь неясный оттенок. Бьякуя обнял капитана за шею, выдыхая обжигающий воздух на ухо Зараки. Капитан нежно провел по позвоночнику аристократа рукой, целуя солнечное сплетение, пока рука медленно проникала внутрь Бьякуи. Кучики судорожно выдохнул, поддаваясь всем телом вниз. Кенпачи со стоном прижался губами к шее капитана. Достаточно момента, чтобы возжелать; достаточно кого-то убить, чтобы получить желаемое; но как сложно завладеть чужой душой, которая боялась, любила, кричала, когда зла.

Луна постепенно ушла с небосклона, уступая место солнцу. Нежное дуновение ветерка ласково теребило волосы хрупкого аристократа, который мирно спал на собственном косодэ, укрывшись хаори; вокруг шеи был бережно обмотан шарф. Бьякуя приоткрыл глаза и встретил небо улыбкой. Вчерашние воспоминания таились глубоко в сознании, голова раскалывалась, а во рту пересохло. Кучики пообещал себе, что больше пить он не будет.

А где-то в глуши леса был слышен храп Зараки Кенпачи, который ушел с поляны лишь час назад, чтобы не испортить настроение Бьякуе с утра. Новости, потрясающие людскую (а так же шинигамскую) психику сообщаются к вечеру.

Источник: http://yayaoi.beon.ru/2008-216-v-lunnom-sijanii.zhtml