Мир сказки открылся,
Когда провалившись в него,
Открыл ты глаза
И в сочетаниях .....
Душу родную найдёшь

Главная » Статьи » За гранью » Ориджиналы

Не думать

Пар вырывался из него дымовыми колечками. Снег валил нещадно и грозил завалить всё дело. Молодой человек сидел на подстилке, которая по совместительству являлась плащ-палаткой и ловил крупные снежинки языком. В обще-то он порядком уже примёрз сидеть на одном месте. Окоченевшие даже в перчатках пальцы практически лишились чувствительности, но всё также судорожно вцеплялись в ствол снайперской винтовки. На нём была бело-серая разводами тёплая зимняя военная куртка и такие же штаны, на ногах тёплые вездеходы аля Камелот. Он уже сам не знал, сколько тут сидит, но приказ был дан, дождаться объект и выполнить задание. И он терпеливо ждал. Мысли его правда были очень далеко от этого пригорка в заснеженном лесу, от этого холодного колючего ветра, он этого тянущего запаха свежей оружейной смазки и стали. Он сидел, подтянув и обняв свои колени, и перебирал пальцами по затвору, чтобы не потерять хотя бы остатки осязания. Красивый юноша с пшеничными волосами и смеющимся лицом бежит по цветущему лугу, а на встречу ему раскрывает объятия его мать. Она любит его не смотря ни на что. Это их последнее лето вместе. Скоро за ним приедут и заберут куда-то очень далеко, дабы обучать, натаскивать и усмирять. «Джереми», - зовёт она, а её голос смеётся; «Иди сюда Джереми, посмотри какая прелесть, как твои глаза». И она показывает ему букет из васильков. Простые полевые цветы. Непримечательный жёсткий, грязно-зеленый стебель. Даже какой-то сухой. Но вот цветы действительно просто загляденье. Крупные, раскрыты, пушистые и нежно голубые. Это такая редкость, обычно васильки насыщенного синего цвета, а эти как осколки самого неба. Мама быстрыми ловкими руками свивает из них венок и надевает на голову сыну. Почему он родился сыном, если бы у мамы была дочка, то сейчас всё было бы по другому. Пока ещё не слишком резные черты лица обрамлённые ореолом густых пшеничных волос и дополненные голубым светом создают поистине романтическую картину, где-то даже не реальную. Его мама снова смеётся и крепко обнимает его. Сколько ему здесь лет? Десять? Двенадцать? Кажется да, двенадцать. Только-только начинается тот самый период, о котором с мамой то не особо поговоришь. Она пытается поцеловать его, но он упорно отворачивается, протягивая своё недовольное «Мааам». Но всё не так, ему ведь нравится, когда она заботится о нём, когда обнимает его. Молодой человек вздрогнул, услышав шум приближающейся машины. Он перекидывается так, что бы лучше видеть дорогу. Ствол большого, многовекового дуба надёжно его укрывает. Он выглядывает на дорогу совсем чуть-чуть, просто что бы убедится в том та это или не та машина. Не та. Он в который раз за этот день кидает взгляд на небольшую коробочку, лежащую рядом с ним прямо на снегу. Теперь уже не видно, но раньше можно было заметить провод уходящей от неё куда-то в сторону дороги. Там он привязан к небольшому заряду тратила, ровно столько, что бы доделать дело, начатое топором, повалить дерево на дорогу. По этой трассе редко ездят машины. Вновь наступает тишина, и он вновь возвращается к своему прежнему положению. Этот мужчина очень высокий, наверное, под два метра ростом. Он смотрит на Джереми холодными голубыми глазами. Черты его лица острые, вытянутые. Нос острый. Губы тонкие. Волосы чёрные, как крылья ворона. Хочется бежать. Бежать далеко и никогда не оглядываться. Он кладёт руку на плечё мальчика. Мальчик заставляет себя смотреть ему в глаза. Страх отступает, оставляя вместо себя что-то совершенно иное. «Я знал твоего отца, Джереми» - произносит он. Сомнительная реклама. Отца он не любит. Отец бросил их, когда он ещё даже не родился. Единственным, что осталось мальчику от отца, так это дневник его пра-пра-пра и ещё столько же раз прадеда. Именно благодаря дневнику мать и сын знали, что возможно их ждёт. А когда это случилось, мать даже не успела подумать о том, что бы спрятать сына, они казалось сразу узнали обо всём. Мужчина берёт мальчика за руку и ведёт к дорогой и красивой чёрной машине. На небе абсолютная пустота. Луны нет. Ему грустно. Ему всегда грустно, когда исчезает луна. Возможно это реакция его второго я, которое так одержимо луной. Главное не думать. Не думать и не оборачиваться. Не смотреть и не видеть, как плачет мама. Но ведь они обещали, что ему можно будет вернуться на лето. Главное не думать, а то он не сможет уйти с ними. Главное не думать. Из воспоминаний его выдёргивает движение рыжего в периферийном зрении. Молодой человек поворачивает голову и наблюдает за молодой белкой, которая с утроенным энтузиазмом разрывает снег под соседним дубом. Он отпускает одной рукой винтовку и начинает неосознанно копать снег рядом с собой. Наконец, белка дорывается до своего тайного хранилища и, набрав ровно столько, сколько может унести, она уносится в чащобу. Он как будто приходит от этого в себя и с удивлением смотрит на ту ямку, что успел разрыть. Смотрит на свою руку. Что это? Улыбка? Он улыбнулся и вновь вернул руку на её законное место, на приклад винтовки. Его наказали. Он пытался сбежать. Сколько ему? Шестнадцать. Он свернулся клубочком на тонком слое соломы на холодном полу и повторял про себя философию Дидро. Если обладать умом - не добродетель, то не обладать им - не порок. В новой школе, таких как он, было не много, всего человек пять. Мальчишек, как и он. Их продолжили обучать языку и математике, но добавили музыку, рисование, поэзию, философию. Химия была строго регламентирована необходимым, история просматривалась совершенно с другого ракурса, а физкультура превратилась в захватывающие занятия с мастером. Но сейчас… казалось, что только теперь он понял куда попал. Оружие. Взрывчатые вещества. Ножи. Всё, даже ложки. Их учили убивать. Но не это было самым страшным. Два дня назад умерла его мама, а они даже не отпустили его на похороны. Тонкие дорожки серебрились в свете нарастающей луны. Юноша не шевелился. Что это? Дверь тихонько скрипнула и внутрь вошёл он. Тот самый, что забирал его из дома его мёртвой матери. Мальчик не шевелится. Ему ведь всё равно. Он даже не защитил его перед советом. Но что это? Чьи это руки так ласково обнимают его? Чьи руки согревают его? «Мальчик мой, глупый мой мальчик, зачем ты, зачем? Не надо было бы. Я бы всё сделал, ты бы съездил. Мальчик мой!» Его губы сцеловывают мокрые дорожки слёз. Его руки разогревают затекшее и замёрзшее тело. Его голос врывается в сознание ласковым потоком горячего дыхания. Ты тянешь руки и обнимаешь его. Ты не понимаешь что делаешь, но ты ищешь его губы своими. Он сперва пугается твоей реакции, но потом уже ничего не может поделать с собой. Слишком долго он хотел тебя, а ты знаешь это и упиваешься своей властью над этим сильным мужчиной. Ты проникаешь под его рубашку и гладишь своими холодными ладошками его покрытую короткими волосами грудь. Ты отдаёшь свой холод ему, а сам получаешь тепло. Этот обмен равноценен. Он выдыхает в твои губы тихий стон. Он пытается отстранится, потому как ещё чуть-чуть и он не сможет остановится. Но ты упорно тянешься к нему. Ты берёшь силы неизвестно из какого источника. Его губы снова в твоём плену, а ты набираешься наглости и твои руки уже на его ремне, а теперь и на ширинке. Ты забираешься руками в его брюки и чувствуешь его горячее желание. Проводишь несколько раз руками вверх-вниз и исторгаешь из него глубокий чувственный стон. Но вот он берёт дело в свои руки, во всех смыслах. Он перекидывает тебя на спину и ласкает. Контраст между холодным полом под спиной и горячего языка на твоих сосках заставляет тебя извиваться и плавится от удовольствия. Ты стонешь? Или тебе это только показалось. Он спускается ниже, оставляя влажную дорожку поцелуев на твоей коже, а ты до звёзд сжимаешь веки, чтобы он не увидел твои глаза, ты не любишь их, они пугают тебя. «Открой глаза, я хочу видеть их, хочу, что бы ты видел меня» И ты подчиняешься. Весь. И ты, и твоё я. Вы больше не спорите и пришли к какому-то молчаливому и вечному согласию. Ты стонешь в голос, когда его губы захватывают тебя в плен, ласкают, лижут, сосут. Ты извиваешься, и он прижимает твои бёдра к полу. Всего одной рукой. Он сильный. Второй рукой он гладит тебя, подбираясь всё ближе к твоему девственному отверстию. Пытают, вторгаются, расслабляют и растягивают. Не думать. Главное не думать. Впрочем, в таком состоянии особенно и не подумаешь. Но главное не думать, чтобы не пугаться. Ты взрываешься мириадами звёзд и опустошаешься в его рот. Тебе стыдно, что ты не сдержался, но он целует тебя, говорит, что всё хорошо, и ты чувствуешь собственный вкус на его губах. Ты готов и он, смазав тебя собственной слюной, начинает проникать в тебя. Тебе больно, но ты подаешься вперёд, а из глаз вновь текут непрошеные слёзы. Он замирает и наклоняется к тебе, целует тебя. Всего, куда может дотянуться. И ты расслабляешься. Постепенно, он проникает в тебя полностью и даёт тебе возможность привыкнуть к нему, к этому чувству наполненности. Ты всхлипываешь и подаёшься бёдрами. Он понимает тебя и начинает двигаться. Меняет угол и мир вспыхивает. Анатомию вам тоже припадают, и ты знаешь, что он добрался до самой чувствительной точки в твоём теле. Ты начинаешь стонать. Сперва тихо, а потом в голос и он стонет вместе с тобой. Теперь вы единое целое, вы двигаетесь в едином ритме неизменно приближаете момент неизбежной развязки. Ты молишь его, и он понимает тебя с полуслова, он ласкает тебя рукой в ритме собственных толчков. С громким криком ты второй раз за этот странный вечер изливаешься, но уже в его руку, а он, отстав от тебя всего на пару толчков, изливается в тебя. В изнеможение он падает на тебя и ты чувствуешь приятную расслабленность и тяжесть его тела. Звук машины. Молодой человек вновь вскидывается и выглядывает из-за дерева. Он. Его машина. Теперь не думать! Берёшь в руки пульт взрывчатки и нажимаешь кнопку. Дерево падает, преграждая путь машине. Хватаешь винтовку. Он выходит, чертыхается. Ты ищешь его в прицеле. И тут он вдруг поворачивается и смотрит прямо в твои глаза. Ты не понимаешь. Но он вдруг улыбается и чуть заметно кивает головой. Ты смотришь в его глаза и видишь в них любовь и понимание. Не думать. Уловить перерыв между ударами сердца и нажать на курок… Птицы взмыли вверх от неожиданно громкого в этом месте звука, который не смог приглушить даже падающий снег. Картина внизу феерична. Красивый мужчина во всём чёрном лежит на спине рядом с чёрной машиной на белом снегу, который постепенно становится красным. Там лежит твой друг, твой учитель, твой любовник, твой самый дорогой человек за последние восемь лет, с тех самых пор, как он забрал тебя у твоей матери. А ты собираешь винтовку. Упаковываешь её в чехол, забираешь плащ- палатку и уходишь вглубь леса, что бы выйти с другой стороны, где тебя ждут в машине. Сегодня ты, Джеремая Бланко Ромасанта, прошёл обряд посвящения в убийцы Ордена Масонов и стал полноправным членом Клана Луны – святых оборотней. Главное – не думать.
1 2 3 4 5 Категория: Ориджиналы \| Добавил: Tigpan (2009-09-04)
Просмотров: 852 \| Комментарии: 6 \| Рейтинг: 5.0/1